21.12.2004, Юрий Терин Чечня без границ

Версия для печати

Открытие двухдневных германо-российских консультаций с участием канцлера ФРГ Герхарда Шредера в Гамбурге началось со знакового события. Президент России Владимир Путин впервые выразил готовность принять предложения Германии и Евросоюза по урегулированию в Чечне. "Я готов основательно это обсудить", — заявил Путин. Россия, по его словам, намерена "в полном объеме" перенять предложения Германии, которые до того были "подробно изучены" в Москве. Видимо, речь идет о "проекте диалога" для Кавказа, в ноябре предложенным Кремлю уполномоченным федерального правительства по России Гернотом Эрлером (Gernot Erler).

Германия от имени Евросоюза выступила тогда с предложением по расширению экономического участия стран ЕС в налаживании нормальной жизни на Кавказе, в частности в Чеченской республике. Источники в российской делегации особо подчеркнули , что Путин готов исключительно к переговорам об участии Германии или Европы в экономическом восстановлении Чечни. Но эти вежливые слова не должны для нас маскировать новый решительный поворот Запада не только по проблеме Чечни, но и в отношении дальнейших шагов по ограничению суверенитета России.

С точки зрения экспертов, это заявление Путина не просто вступает в противоречие с официальным тезисом: “Чечня — внутреннее дело России”. Напомним, что проблема Чечни всегда воспринималась на Западе (и в самой России!) как ключевая для Кремля. Способность самостоятельно разрешить чеченский узел свидетельствовала о дееспособности путинского режима и являлась видимым свидетельством суверенности российской власти. И до недавнего времени Запад, поругивая путинскую Россию за нарождающийся авторитаризм и иные временные отступления от западного варианта демократии, публично не ставил под сомнение способность Путина справиться с Чечней. "Чечня — часть Российской Федерации, и решение этой проблемы — внутреннее дело Российской Федерации", — заявил еще в январе этого года госсекретарь США Колин Пауэлл.

Но это отношение резко изменилось после Беслана. Вопреки идеалистическим ожиданиям Кремля, после трагедии в Беслане политика Запада в отношении России стала намного жестче. Евросоюз и США ужесточили давление на Россию и выступили с серией неприемлемых для Москвы требований. Европейские и американские массмедиа дружно утверждали , что во всем случившемся в Беслане виновата агрессивная политика Москвы на Кавказе, нарушение российскими властями прав человека и “угнетение кавказских народов”.

Вслед за прессой крайне жесткую позицию стали озвучивать официальные представители Евросоюза и США. Глава Министерства иностранных дел Нидерландов Бернард Бот (по праву председательствующей в ЕС страны) направил российскому руководству два оскорбительных запроса с требованием “предоставить информацию о событиях в Беслане”. Официальный представитель Госдепа Ричард Баучер заявил, что США продолжат встречи с “людьми из Чечни, придерживающимися иных, отличных от официальной, точек зрения”. По сути, это означало полное непризнание и игнорирование достижений Москвы в процессе политического урегулирования в Чечне.

Российский МИД ответил на это обострением официальной риторики. Министр иностранных дел России Сергей Лавров обвинил в двойных стандартах США и Великобританию за то, что эти страны предоставили политическое убежище террористам Ильясу Ахмадову и Ахмеду Закаеву, и ритуально потребовал их выдачи. Официальный представитель МИД РФ Александр Яковенко назвал “неуместными, а, по сути дела, неэтичными”, заявления Баучера о том, что в Вашингтоне изучают возможные пути политического решения чеченской проблемы. Это означало, что в то время любое вмешательство в дела России на Северном Кавказе представлялись неприемлимыми. “Само восстановление Чечни — внутреннее дело России, в которое никому не позволительно вмешиваться”, — подчеркнул тогда российский дипломат.

Однако Кремль осознал всю серьезность брошенного стране вызова, причем не только в формате телеобращений . Властные верхи начали постепенно, но существенно корректировать свой внешнеполитический курс. Уже на встрече с представителями зарубежной прессы и политологами, проведенной после бесланских событий, Путин положительно откликнулся на пробный шар о сотрудничество с ЕС в вопросе восстановления Чечни. Российский президент тогда аргументировал это тем, что Германия и Франция уже защищают южные рубежи СНГ в Афганистане. Сегодня открытое вмешательство Запада в чеченские дела уже рассматривается как вполне допустимое на самом высоком уровне.

Мы видим, что внешнее урегулирование сугубо внутреннего дела России подкреплено обещанием серьезной экономической помощи в восстановлении Чечни. Но такое соблазнительное для российское власти предложение лишь часть “Западной стратегии в Чечне”.  Скорее, это элемент прикрытия в политическом плане переформатирования российской территории. Как откровенно пишет комментатор этого плана, “все мысли о независимости Чечни следует отложить, пока не создана прочная основа чеченской государственности”. В обмен на западную поддержку стороны конфликта “должны согласиться на автономию Чечни в составе Российской Федерации в краткосрочной и среднесрочной перспективе и пообещать добиваться независимости в долгосрочной перспективе исключительно мирными и политическими методами”.

Фактически, России под предлогом экономической помощи в Чечне навязывается доктрина ограниченного суверенитета. Вот как ее излагал министр иностранных дел Британии Джек Стро: “Чтобы восстановить государство там, где оно неэффективно, есть несколько инструментов. Во-первых, можно помогать развитию — давать помощь, ослаблять долговое бремя, помогать строить институты и реформировать сектор безопасности. Во-вторых, есть дипломатические методы: политическое давление, улаживание конфликтов. В-третьих, есть еще и принудительные меры: санкции и военное вмешательство”.

Тем самым Запад уже без нашего участия выбирает инструменты решения назревшей российской проблемы: будь-то экономическая помощь и давление или санкции и военное вмешательство. Сегодня перед Россией извне жестко поставлен вопрос, кто должен контролировать порядок там, где его нет. И Запад сам начинает решать эту проблему и определяет, считать ли какую-то территорию РФ неуправляемой или управляемой из рук вон плохо. Или может уже пора назвать все российское государство Чечней без границ?