22.03.2005, (Максим Брусиловский) "Русский сепаратизм": ориентация — север

Версия для печати

Это только кажется, что современная Россия размножается генетически модифицированными клонами и за гельмановской "Россией-2" следует дугинская "Россия-3". На самом деле наша страна активно делится. Желающих отрезать от нее кусочек себе на прокорм всё прибавляется, и далеко не все они являются представителями "маленьких, но гордых народов". За кулисами политического процесса уже нервно курят другие "отделенцы", ожидающие своего выхода в свет. И эти сепаратисты — русские.

Появление русского сепаратизма логично вытекает из событий последних полутора десятилетий. Первый акт пришелся на девяностый год, когда тогдашняя РСФСР озаботилась выборами собственного президента. Русские попались на нехитрый софизм: как же так, у всех "националов" есть свои республиканские лидеры, местные отделения Академии Наук и другая украшающая жизнь атрибутика, а у нас ничего своего и только "союзное"? Нет даже родной "российской компартии" — вот ведь дискриминация! На практике же получилось, что государствообразующий народ сам дистанцировался от остальной части Союза. Дальнейший развод стал делом техники, президент СССР оказался лишней спицей в колесе и после трагикомического путча сошел со сцены. Республиканские лидеры и правительства, ранее бывшие по большей части инструментом для фиксации принятых в центре решений, захватили реальную власть в своих вотчинах, сразу начав поносить "русских оккупантов", чьими усилиями на их "украинах" была построена тяжелая промышленность, аэропорты, электростанции и прочие полезные в хозяйстве объекты.

Распад единой страны поддержали не только пламенные демократы, ратующие за "право наций на самоопределение". "Сброс инородческих областей", за счет которых доля русского населения в СССР неуклонно уменьшалась, показался многим реальным шагом к созданию "России для русских" или "Республики Русь". Теперь дело остается за малым — "сбросить" оставшиеся "инородческие" анклавы уже внутри РФ и спокойно заняться построением "национального русского государства", не отягощенного проблемными регионами, тем более такими, где уже ведутся или могут возникнуть военные конфликты.

Парадокс, однако, в том, что при таком развитии событий сами наши отечественные националисты оказываются лишь ступенью к дальнейшему размежеванию. Подобно деятелям Февральской революции, безответственными действиями проложившим дорогу своим злейшим врагам — большевикам, "националистический проект" откроет путь дальнейшим расчленителям, причем не только России, но и самого русского народа. Уже сейчас можно прогнозировать будущие точки разлома. "Сибиряки" — "истинно-русские, не затронутые разложением европеизма". "Казаки" — "народ-воин, противостоящий исламской опасности" etc.

Соответствующие идеологические обоснования для отделения, в том числе и этнического характера, быстро будут сформулированы. (Собственно, в зачаточном состоянии они уже есть). Причем рациональное зерно в этих доводах также будет присутствовать. Казаки и впрямь, будучи сами изначально "из беглых", недостаток женщин восполняли (тем самым регулярно обновляя генофонд) привозными "полонянками" — кавказскими, турецкими или персидскими, в дальнейшем предпочитали браки "меж собою", с соседним русским крестьянским населением практически не смешиваясь. Так что от "европейских русских" они действительно отличаются наличием немалой доли, например, тюркской крови. В жилах сибиряков также, помимо русской, течет и кровь многих ассимилированных коренных народов Сибири. И если в едином государстве все эти факты являются предметом изучения в основном для этнографов, то в "Русской России" им будет уделено пристальное внимание. Нет, об "инородцах" в данном случае речь, конечно же, не пойдет, скорее, будет найден местный аналог "фольксдойче". Но всем ли он понравится?

И все же первым из тумана "времени перемен" сгустился древний, казалось бы, окончательно добитый много столетий назад, враг — "северяне".

"Мы, граждане вольной Новгородской республики, незаконно аннексированной московскими царями в 1471 — 1479 годах, заявляем, что не признаем оккупационный московский режим — каким бы он ни был — царским, советским, "демократическим" или президентским. Мы считаем территорию Новгородской республики в настоящее время оккупированной и считаем незаконными проведение на ее территории любых выборов, рекрутских наборов и налоговых сборов.

Конечной целью мы ставим образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики и призываем всех заинтересованных граждан (вне зависимости от национальности и политических убеждений) и организации примкнуть к нашему освободительному движению".

Что ж, по отношению к остальной Руси новгородцы всегда были профессиональными сепаратистами, не только не приемля идею общероссийского объединения, но и всячески препятствуя ей. Политически и идеологически "Вольный город" длительное время оставался русифицированным аналогом Хазарского каганата. Тотальное господство торговли над производством держало у власти "бизнес-элиту", чья власть гарантировалась и "народной демократией" с вечевой системой принятия решений, основанной на элементарном подкупе "избирателей". Приниженное положение военного сословия не раз подводило к критической черте: Александра Невского с дружиной новгородцы в мирное время несколько раз с позором изгоняли из города — незачем зря кормить такую ораву, и униженно звали назад при приближении врага.

Как хазар их и били. Татары, так и не дойдя до Новгорода, держали его в узде угрозами экономической блокады — стоило им перекрыть подвоз хлеба с юга — и вскоре в "независимой" республике начинался голод. И нет ничего удивительного в том, что Иван III, избавившись от татарской опеки, начал построение российского государства с ликвидации тогдашней "северной Чечни" — на тот момент это было первоочередной задачей. Однако два его похода не полностью вразумили северян, и его внуку Ивану IV пришлось решать вопрос уже грозненскими методами.

При ближайшем рассмотрении русские сепаратисты мало чем отличаются от своих собратьев — "нацменов". И сходство не только в горячей поддержке "оранжевой революции" и скорби по поводу безвременной кончины "миротворца" Масхадова. Русофобию органично заменяет разогреваемая региональными пропагандистами москвофобия. "Почему в провинции так любят смотреть "Дорожный патруль? Потому, что там показывают мертвых москвичей!" — дежурная шуточка. При этом все упреки в адрес надменной и пройдошливой "Масквы"-Вавилона в целом копируют аналогичные претензии столетней давности, предъявляемые к Петербургу, ныне — "оплоту традиций и духовности". Так что в основе лежит не столько неприязнь к конкретному городу и его жителям, сколько ненависть к общему "центру", олицетворяемому столицей.

Ясно ощутимы и реверансы в сторону "просвещенной Европы", частью которой ещё пятьсот лет назад могли бы стать северные земли во главе с Новгородом, где "не привилась дикая азиатчина московского двора с ее подозрительностью ко всему иностранному, с ее жестокостью и бесправием". Могли бы — "если бы не завоевал Новгородскую республику Иван III, если бы не побил тут шведов Петр I". Или, как говорили ещё в "застойный период", сдались бы Гитлеру — сейчас пили бы немецкое пиво и заедали сосисками. Европа то завсегда лучше москалей!

Впрочем, сдаваться и сейчас не поздно. Активно отторгаемый от России Калининград — визовыми барьерами и различными поблажками "свободной экономической зоны", может поблекнуть на фоне куда более масштабного "северного проекта", когда России начнут заговаривать зубы радужными перспективами вступления в Евросоюз. Но… по частям! Гешефт может выйти почище, чем в 91-м, особенно, если заранее подстелить соломки. Да хоть гранты какие выделить — на гуманитарные цели, само собой, милым радетелям новгородской старины. Благо, губы они уже раскатали: "Но как манят звездочки на евросоюзовском флаге: "И в том строю есть промежуток малый. / Быть может, это место для меня…"".

Даже в религиозном отношении немалая часть сепаратистов предпочитает отличаться от "московских оккупантов", отторгая православие в пользу языческих культов, вплоть до шаманизма. Не факт, что это иноверие будет поднято на щит в массовом аспекте, но пристрастия "будущей элиты" сепаратистов достаточно определенны.

Битва утопий уже подвела Россию в ХХ веке. И не сейчас — в год столетнего юбилея "первой русской революции" нам начинать заново. Тем более что, как ни "переформатируй" современную российскую государственность под нужды сепаратизма, в результате получится ещё одна "Ичкерия". Только русская.